О Качканаре

Качканарский период моей жизни
60-летию города посвящается

Не всем дано так щедро жить,
На память города дарить.

Я, Головнев Павел Митрофанович, родился в 1939 году в г. Александровске Сахалинской области. После окончания школы в 1956 году поступил в Дальневосточный Политехнический институт, который в 1961 году окончил по специальности инженер-строитель. По распределению был направлен в трест Качканаррудстрой и назначен на должность мастера. В тресте за семнадцать лет прошел путь от мастера до управляющего трестом.
Ветеран труда. Заслуженный строитель Российской Федерации (1992 год). Прошел курс обучения во Внешней школе Администрирования в США (г. Колумбус), кавалер ордена Трудового Красного Знамени (1971 год) и многих медалей.
Член Исполкомов городских Советов народных депутатов и в Качканаре, и в Протвино.

П.М.Головнев: «Мой путь»

На Сахалине я родился.
Тут я рос и тут учился.
Край – где солнышко взошло,
Нас три братика росло.

«Александровск» город звали
И сам Чехов там бывал.
Переписывал народ.
Ох, далеким был тот год.

В пятьдесят шестом окончил школу,
Надо делать выбор, в пору.
Сахалин, меня прости –
Выбрал я ДэВэПэИ.

Чтоб учиться дома строить,
Мощь страны своей утроить.
И тогда, казалось мне,
След оставить на земле!

Что за дивны пять лет были,
Я и нынче не забыл.
Прошли годы, как в кино —
«Это было недавно, это было давно».

Шестьдесят первый наступил,
Свой диплом я получил.
Вещи быстренько собрал,
Двинул прямо на Урал.

В Качканаррудстрой я прибыл.
Там прорабил, мастерил.
Трестом целым управлял,
«Трудового» получал.

Комбинаты там я строил,
Металлургам мощь утроил.
В те «застойные года»
Бурной жизнь была тогда.

В мощь страны свой труд вложил,
В Протвино затем прибыл.
В Подмосковье, как строитель,
Строил мощный «Ускоритель».

Четверть века здесь тружусь.
Главным стройки я зовусь.
И свой выбор оправдал,
Здесь «Заслуженным» я стал.

Этот важный документ
Подписал сам Президент.
Он строитель и с Урала
Там прорабил, и немало.
Был я с Ельциным знаком
Трест наш был ему, как дом.

Соловьем залетным
Юность пролетела.
Но и в зрелу пору
Нам хватает дела.

Что грустить напрасно,
Если жизнь прекрасна?
К лучшему стремиться,
Это дело ясно.

Ну, а раз стремимся,
Значит, не боимся.
Раз со злом деремся,
Значит, не сдаемся!

Даже сегодня, живя в городе Протвино Московской области, когда меня спрашивают о моей биографии, я в ответ коротко отвечаю, — я «качканарец», и поверьте, не без гордости. Каждый, кто прошел строительную качканарскую школу и я, в том числе, знает, с какими замечательными людьми нас сводила судьба на этой площадке.
Возможно, это сказано немного пафосно и высоким слогом, но все это правда, поскольку мы принадлежали к поколению людей, вынесшему на своих плечах основную тяжесть событий, развернувшихся в 50-80-х годах 20-го столетия на Среднем Урале.
Говорят, что история не имеет сослагательного наклонения. А, по-моему, очень даже имеет. Возьмите хотя бы микроскопическую человеческую жизнь и то сколько вариантов развития сюжета! Поступил не в тот ВУЗ, а в этот – и все изменилось; встретил другую жену, работал среди других людей, думал другие мысли – и в итоге очутился совсем не в той части географического или социального пространства, где находимся сегодня. Недаром все больше получает сегодня распространение так называемая теория «альтернативной истории»: «что было бы…», «если бы…» и т.д.
Передо мной приглашение, подписанное Главой Качканарского городского округа А.Калугиным, посетить и принять участие в торжествах города, посвященных пятидесятилетию образования Качканара. К сожалению, приехать не удалось, поскольку пришло приглашение поздновато (в июне) и попасть на эти торжества не смог. А жаль!

История треста Качканаррудстроя началась в 1956 году, когда XX cъезд КПСС принял решение о строительстве горно-обогатительного комбината.

Для строительства ГОКа и необходимой для его работников инфраструктуры – жилья и соцкультбыта – была и создана наша организация.
Так уж распорядилась судьба, что в молодости и я был в гуще этих событий. Отчетливо помню то созидательное и, вместе с тем, беспокойное время. Возможно, мы были свидетелями немного идеологического и романтического периода жизни.
Хорошо это или плохо, тут можно поспорить. Главное мы понимали точно, что нужно делать. Перед нами была цель общая, и была цель у каждого. И самое главное, — была вера в то, что завтра будет лучше, чем вчера.
О Качканаре написано много: как рос комбинат со своими производственными мощностями, а вместе с ним и молодой город.
Начну свое повествование с главной особенности строительства нашего комплекса – стройка носила статус комсомольско-молодежной. В будущем, за большие заслуги перед государством, комсомольская организация строительства была отмечена орденом Трудового Красного Знамени. На этом хочу немного остановиться подробнее, поскольку по тем временам это была высочайшая награда государства.

Немного истории.

29 октября 2013 года комсомолу страны Советов исполнилось 95 лет. Одни идеализируют его. Другие – недолюбливают. История, как всегда, где-то посередине. Были там и герои, и неприятные люди. О том, что такое комсомол, можно размышлять много. А если сказать коротко, то комсомольские стройки – это была интересная форма. Она, во-первых, давала молодому человеку возможность хорошо заработать. Люди получали очень приличную по масштабам советской жизни зарплату. И за несколько лет работы на такой стройке молодая семья могла получить квартиру, стать твердо на ноги в финансовом отношении. Во-вторых, это была лучшая школа интернационального воспитания. У нас были не только русские. К нам приезжала молодежь со всего Советского Союза: белорусы, прибалты, украинцы, грузины. Я не помню ни одного национального конфликта. Комсомольская цивилизация находила правильные способы обуздания этнического сепаратизма. В-третьих, благодаря комсомолу появились все великие стройки СССР, в том числе и Качканарский горно-обогатительный комбинат.
И так, шестьдесят с лишним лет назад, по комсомольским путевкам, на легендарную качканарскую землю из многих областей страны съехались тысячи строителей и монтажников, которые объединились в большинстве своем в единую комсомольскую организацию и подчинили свои усилия выполнению единой цели – построить комбинат (крупнейший в Европе), город и другие объекты народнохозяйственного значения.
На нашей стройке комсомол прошел полноценную трудовую жизнь. Я очень хорошо помню комсомольские собрания. Нужно сказать, по справедливости, все это было серьезно и на высшем профессиональном уровне, по-боевому. Многое тут зависело, конечно, от людей, судьба которых напрямую связана была с комсомолом.
Да и у молодых людей в то время был большой интерес к этим событиям. Вступление в комсомол считали делом ответственным. А отсюда большой энтузиазм, ведь для многих все это впервые. У них была своя правда о комсомоле. Комсомольское становление нашей организации продвигалось трудно. Отдельные интересные эпизоды, события можно прочитать из воспоминаний первых строителей. Прежде всего, Федора Тимофеевича Селянина – первого секретаря парткома стройки. Помню Федора Тимофеевича с первого моего комсомольского собрания (декабрь 1961 года). У нас, комсомольцев, было поверье – «ходить слушать Селянина». Говорил он всегда без бумажки, проникновенно, зажигательно и всегда по теме. Знал я его хорошо, особенно после 1964 года, даже на уровне семейных отношений.
За словом стояла личность – личность особая, настоящий патриот, цвет и гордость Качканара. Он один из тех, кто принес славу и почет городу. Человек с большим чувством ответственности, очень удивительной судьбы –судьбы простой и в тоже время редкой. Сколько его помню, он никогда не повышал ни на кого голос. Не оскорблял, не ругался неистово, как иногда бывает у руководителей такого ранга. Честен и весьма порядочен. По жизни довольствовался малым, не больше, чем положено. Главное его достоинство – доступен для людей. О своем жизненном пути оставил прекрасные воспоминания. К ним добавить нечего. В своем поэтическом (а это стих и проза) дневнике он довольно правдиво рассказал о той эпохе, атмосфере, в которой жизненная тема увлекала тысячи людей, помогало оценивать их поступки, вызывало положительные эмоции, окрыляло. Таким мне и запомнился Федор Тимофеевич Селянин.
В становлении Качканарского комсомола сыграл немалую роль Анатолий Иванович Торопицин – первый секретарь комсомола стройки. В своих воспоминаниях Селянин не раз возвращался к этой личности.
«В комитете ВЛКСМ двое: Анатолий Иванович Торопицин, комсорг стройки и Коля Спиркин, инструктор горкома комсомола» («Сердце на скале»). Я тоже Анатолия Ивановича знал хорошо. Его сестра Торопицина (Головнева Клавдия Ивановна) — моя жена. Поэтому мы иногда по праздникам собирались в семейном кругу, чаще всего у Селяниных или Торопициных.

Мне эти встречи запомнились на всю жизнь: за столом произносились тосты, или серьезные разговоры, шел обмен мнениями. И это были вопросы не только о работе, о насущном и завтрашнем дне, но и о культуре, поэзии. Эти разговоры поддерживали наши жены. Жена Анатолия Ивановича – Мария – была очень начитанным человеком (она в школе преподавала русский язык и литературу), а Федор Тимофеевич уже тогда писал, в том числе и стихи. Они читались и обсуждались. Иногда довольно бурно. Ведь не зря говорят, чтобы ближе узнать человека, сойтись с ним, надо пуд соли вместе съесть. А я так думаю: надо с ним встретиться на таком бурном собеседовании. И если такую проверку на совместимость выдержишь, то уважение и доверие друг к другу заслужишь точно. В этом было наше глубокое понимание. В таких встречах чины и ранги за чаем забыты, солидность горой сваливается с плеч, появляется всякая доверительность. Но вернемся к нашим героям.
После демобилизации из армии (служба на флоте) Торопицын попал на стройку. Хорошо его запомнил на защите диплома (я преподавал в филиале Нижнетагильского строительного техникума и был его консультантом на дипломном проекте).
Темноволосый, прекрасного телосложения молодой красавец-мужчина защищал свою работу и отвечал на вопросы спокойно и обдуманно. Ощущалось, что он на помощь привлек не только знания, полученные на занятиях, но и большой жизненный опыт, приобретенный за это время. И вот — заслуженная награда – Анатолий Иванович получает диплом. Уже позднее я узнал, что жизнь его не баловала, формируя характер, закаляя волю в нем, воспитывали мужество. По жизни мне часто приходилось с ним встречаться, в том числе и в семейной обстановке. При встречах с ним, как мне казалось, трудно было отметить что-либо кроме чувства собственного достоинства и уверенности в себе, которые выражали умные и проницательные глаза этого, несомненно, сильного человека. Карьерный рост его стремителен: комсомол, партком, начальник СУ №6, заместитель управляющего трестом.
Несколько слов о Торопицине, как о человеке. Я уже говорил — эти годы были годами становления и роста предприятия. На стройку ехали юноши и девушки, то были люди, с одной стороны, в большинстве своем, не имеющие ни жизненного багажа, ни рабочей специальности, но у них была высокая цель – строить комбинат. А с другой– молодежь с мечтой в обнимку. Всегда и везде. В суетные юношеские годы у каждого из них было увлечение, мечты. Таким был и Анатолий Иванович Торопицин – первый секретарь комсомола треста. О его первом топоре ходили легенды. Вот что пишет по этому случаю первый секретарь парткома треста Федор Тимофеевич Селянин: «Топор Толи Торопицина, которым он будто бы срубил первую сосну на стройке, выставили в Свердловском краеведческом музее. На топорище – размашистый автограф Анатолия. А на Качканаре началось паломничество туристов, и все просят: «Подарите нам ваш первый топор». Говорят, что Толя приобрел множество топоров и наказал жене: «Выдавай по одному».
Все это было не «будто бы», а на самом деле. Об этом мне рассказывали и Анатолий Иванович и Мария Ивановна (жена) лично, и они раздали несколько десятков топоров. Одним словом, статус «молодежного вожака» он носил по праву.
Фамилия Анатолия Ивановича в городе знаковая: помимо него, в городе в санэпидемстанции трудилась его младшая сестра Головнева Клавдия Ивановна (Торопицина). Две сродные сестры: Баянкина Надежда Николаевна – на стройке, Баянкина Галина Николаевна – инженером КИП ГОКа.
А по большому счету она, семья Торопицыных, — это в городе династия. Династия – ряд поколений, передающих из рода в род профмастерство, традиции.
Так вот второе поколение этой семьи: Баянкин Владимир Николаевич и Баянкина (Видершпан) Людмила Николаевна – оба выпускники филиала строительного Нижнетагильского техникума и поныне живут в Качканаре.
Некоторые итоги выступления.
Выскажу свое мнение, почему я так много внимания уделил вопросу развития комсомола на стройке и его руководителям?
Считаю, что комсомольская организация, особенно в первоначальный период строительства, по праву сыграла большую роль и в производственном процессе, и в организации быта людей. Такой успех обусловлен правильной ориентацией государства в молодежной политике – борьбе за душу человека.
Для этого требовались большая работа с молодежью, работа тяжелая, кропотливая и ответственная, которая не мыслилась без контакта с молодыми людьми.
А это один из возможных способов влияния на человека, которую в жизнь воплощали руководители на местах. На Качканаре это получилось и получилось неплохо. Правильно говорят, что многие из нас в то время вышли из комсомола, и лучше комсомола в жизни на данный момент ничего не придумано.
В жизни каждого человека, словно вехи на длинной дороге – есть памятные события. Многие из них обозначены словом «первый» — первый рабочий день, первая встреча с коллективом и т.д. Много было и радостных, и счастливых дней. Были и тяжелые дни, даже трагические. Как много переживаний связано с этими моментами. Тут и радость, и гордость, и, конечно же, грусть. Все это объединено единым емким словом – жизнь. Все мы без исключения проходили через такую призму последовательных явлений. В наше сегодняшнее время, когда мы столь часто наблюдаем поразительное, глобальное размывание той жизни, в которой прошли наши лучшие годы. Поэтому в нашей жизни особенно возрастает значимость людей из старшего поколения, наших наставников, наших кумиров. А с позиций сегодняшнего времени прекрасно понимаешь, какими редкостными и уникальными были эти люди.
Хотелось бы в этих воспоминаниях сказать о многом и о многих, включая и рабочих, бригадиров, но это очень трудно: кого-то назовешь, другие обидятся. Знаю, как тяжело переживать незаслуженное забвение.
О коллективе начну повествование со дня моего прибытия на Качканар (октябрь 1961 года). Когда человеку не тридцать, не сорок и, увы — даже уже не пятьдесят, то, подводя некоторые итоги прожитого, невольно связываешь их с тем или иным периодом своей жизни, которому были отданы ночи и дни, месяцы и годы.
Судьба сложилась так, что в разные периоды становления моими домами были Качканар, Лая, Протвино. Я не оговорился – именно домами, ибо убежден: если на работе не жить, а только приходить на службу, работник в тебе не проснется.
Самая первая удача в моей жизни – то, что я попал в прекрасный коллектив. Все лучшие первые воспоминания связаны с ним. Здесь мои первые шаги, первые успехи и неуспехи. Я жил как нормальный человек, работал, стремился добиться чего-то. И добился. Карьера, семья, обеспеченность не самая худшая. Я думаю так: сын генерала должен быть генералом, сын сержанта – сержантом, и если ты родился в какой-то среде, то выше головы вряд ли прыгнешь. Я добился в жизни немножко больше. А потому ни о чем не жалею.
В Качканаре пройден путь от мастера до управляющего. По времени это уже половина пути треста: рос город, полным ходом шло строительство промышленных объектов. И самое главное: кроме огромных материальных ценностей, создаваемых работниками Качканаррудстроя, за годы его существования мы создали еще одну ценность, несравнимую ни с какими другими. Мы создали дружный, сплоченный, трудолюбивый коллектив, способный решать задачи и в Качканаре, и на Лае (там в то время начиналось новое строительства), и в Кушве, и в Красноуральске.
Через завесу лет и поныне мне видятся дни, когда я впервые прибыл на место моей службы. Было это в далеком октябре 1961 года. К сожалению, пока я добирался после последних каникул поездом через весь Союз (от Сахалина до Свердловска), то опоздал на работу, что вызвало нелицеприятную реакцию в кадрах треста.
Причина опоздания у меня была серьезная, но я по своей молодости и по недопониманию оправдательных документов не представил. После необходимых объяснений меня зачислили в штат. Был подписан приказ о назначении на должность мастера в строительно-монтажное управление (СУ №4), руководил которым Петр Васильевич Холявко.
На этом мои приключения в оформлении трудоустройства не закончились. Когда я с направлением прибыл в подразделение и через секретаря попал на прием к Петру Васильевичу (у него было в это время производственное совещание), то он меня принял и представил присутствующим. Вопрос Холявко: «Кто возьмет к себе этого молодого специалиста?» — утонул в полном молчании. В моих услугах никто не нуждался. Конечно, это меня огорчило, хотя в сложившейся ситуации я был виноват сам. А когда снова вернулся в отдел кадров треста, то от начальника отдела кадров Лидии Ефимовны Коробковой получил по полной программе за излишнюю самостоятельность (пошел без звонка, без сопровождающего).
Человеком Лидия Ефимовна была сложным. Сила ее характера и прямота порою были чрезмерны, до неприличия. Она смело могла говорить неприятные вещи, после которых наживала себе множество «врагов». С другой стороны, то был человек тонкого живого ума и широты огромных знаний. Грамотнейший юрист, для которого слово «закон» – не пустой звук. Со временем я понял, что на таком хозяйстве должны быть именно такие люди. И для предприятия, особенно на первоначальном его развитии, она сделала очень много. Все это я понял уже позже.
Силу характера этого человека я почувствовал сразу. После объяснения со мной она, как женщина властная и справедливая, здесь же, набрав телефон П.В.Холявко, высказала ему в резком тоне претензии за его неправильное поведение, напомнив, что я молодой специалист, и в течение 3-х лет нахожусь под защитой государства.
Второй раз меня Петр Васильевич принял уже одного и имел беседу, наверное, больше часа, объявив, что направляюсь на самостоятельный объект – очистные сооружения города, который по социалистическим обязательствам треста должен быть введен к 7 ноября 1961 года (был уже октябрь), т.е. через месяц. В те времена к таким вопросам относились серьезно. Они утверждались на законодательном уровне.
Он посадил меня в машину и повез на объект. Строители знают, что очистные сооружения – это очень «капризный» комплекс инженерных сооружений.
Отстойники, песколовки, аэротенки, метантенки и т.д. Днища и стенки этих сооружений выполнялись из гидротехнического бетона, который довольно сложно провибрировать. Мы прошли по объектам. Все основные сооружения были уже выполнены и готовились к сдаче, но требовалось провести гидротехнические испытания, для чего уже приехали наладчики из Москвы.
При осмотре с ними отстойников, резервуаров даже невооруженным глазом было видно, что сооружения к испытаниям не готовы. Требовалось выполнить инъекцию их цементным раствором. Это очень трудоемкая работа, требующая аккуратности, соблюдения определенной последовательности, — начиная от сверления отверстий в стене сооружений до нагнетания цементного раствора под давлением в присутствии лаборантов, технадзора (эту роль и выполняли наладчики). На «лечение» этих сооружений израсходовали примерно сорок тонн цемента. Все эти требования мы выполнили. В условиях дефицита времени и приближающихся заморозков вынуждены были перейти на скользящий график работ. Я же с наладчиками перешел жить на объекты.
Объект мы к 7 ноября ввели в эксплуатацию. Вы представляете мое состояние? Первый месяц работы и такая удача! Конечно же, это — прежде всего труд. Пуск нового объекта (а это обязательная специфика нашей профессии), тем более первого в моей жизни, я бы сравнил с рождением ребенка. Сколько в этом событии радости! Но и тревоги – каким он будет, этот момент? Всегда хочется, чтобы твое детище жило долго и счастливо на радость людям.
Вспоминая сегодня все это, прихожу к мысли: наверное, в жизни нет ничего приятнее сюрпризов. Неожиданные трудности приносят неожиданные радости. Все это очень украшает жизнь! За эту ударную работу я получил первую премию 15 рублей и первое продвижение по службе – меня произвели в прорабы.
О том, как начиналось строительство, первый председатель горисполкома Качканара Клавдия Павловна Сухенко делится в своих воспоминаниях в книге А. Пудвеля «Огонь на себя».
«27 мая 1957 год. Утром начальник участка Семен Степанович Мальцев проводит осмотр.
– У кого топоры и пилы – шаг вперед!..
Первое задание – рубить лес… и вдруг неподалеку раздался удар топора.
– Ребята, взгляните на часы! – раздался веселый голос Толи Торопицина. Этот миг войдет в историю…

С треском упала первая сосна. Я взглянул на часы. Было ровно десять?»
Вот так прозаично все начиналось с понятия «первый». Первый, начальный – с этого идет счет, начало чего-либо. Быть первым довольно трудно в любом деле, тем более в строительстве. Это первопроходцы. У всякого достижения есть первый, а есть все остальные – в нашем случае их тысячи. О всех не расскажешь. А вот о первопроходцах и хотелось вспомнить.
И так, Семен Степанович Мальцев – легенда стройки. Сколько я помню, особенно в первые годы, на всех торжествах он всегда приглашался в президиум. Такие люди мне всегда были интересны, поскольку они вершили историю нашего предприятия. Хотелось больше о них узнать, прикоснуться к их мудрости, опыту. В этом плане мне с личностью Семена Степановича повезло. Так было начертано судьбой, что в течение полутора лет мы трудились в одном коллективе – СУ №3.
Случилось это так.
В мае месяце 1965 года меня (тогда я работал в должности старшего прораба СУ №4) пригласили в партком треста на предмет повышения в должности. Вопросы задавались разные, на любую тему. А на вопрос: «Хочу ли я расти дальше?» Я попросил листок бумаги.
— «Зачем?» — «Написать заявление в партию».
И так было повсеместно. Мы все проходили собеседование. Иногда сегодня от некоторых слышишь, что их чуть ли не заставляли насильно вступать в партию, то уверяю вас, все это неправда! По факту было все прозаичнее – не хочешь, не надо. Скамейка претендентов на повышение в должности было очень большой, было из кого выбирать (а первые руководители, начиная с начальника строительного управления, согласовывались и утверждались в партийных органах, поэтому они должны были быть членами партии).
Дальше события развивались стремительно, и через неделю был подписан приказ о моем назначении главным инженером в СУ №3 (Семен Степанович был начальником этого коллектива). И когда 21 мая 1965 года я шел на свое новое рабочее место, у меня ноги подкашивались.

Мне 26 лет, а там первопроходец, ветеран, орденоносец. Принял меня Семен Степанович более чем сдержанно. Собрав коллектив, зачитал приказ по бумажке, никак не прокомментировал. Распустил коллектив, сел в машину и уехал.
Самый трудный, но и самый правильный путь познания мира – это приобретение собственного опыта.
Вживаться в коллектив было нелегко. Я сутками сидел на производстве и очень благодарен Семену Степановичу, что он дал мне шанс проявить себя. А он, как человек мудрый, проявил и терпение и такт. Самостоятельность и мою инициативу не сдерживал: «Давай, пробуй, дерзай!»
И я окунулся с головой во всё сразу.
Сначала сложилось впечатление, что он забыл про меня. Не вызывал, только здоровались. Но через две недели вдруг сам зашел ко мне в кабинет (у меня проходило совещание). Сделал замечание и вышел. Тогда я понял, что он пристально следил за тем, что и как мы делали. Да, учителя у нас были хорошие!
За время нашей совместной работы я убедился в его больших организаторских способностях, в его инициативности и настойчивости в достижении поставленных целей. Семен Степанович ничем по жизни не выделялся: обыкновенный русский человек, среднего роста, сухопарый, лицо немного курносое, суровое. В те годы был бодр. Работать с ним было и легко, и трудно одновременно. Мог взорваться, нашуметь и даже наказать. Чаще по делу. Мог, несмотря ни на какие авторитеты, защитить своего сотрудника, если, по его мнению, на человека возводили напраслину. Многие его суждения были категоричны и бескомпромиссны. На них он имел полное право, полученное опытом жизни и многолетним трудом. Было в характере этого человека что-то такое основательное, родом из далекого крестьянского детства. А потому и не поддающееся конъюнктуре времени.
Мне кажется, с Семеном Степановичем Мальцевым мы сработались и, когда 1 октября 1966 года мне предложили должность начальника СУ №2, он огорчился, заявив, что готовил меня для своей замены. Зато в команде начальников он принял меня сразу и даже в чем-то помогал.
Вторым запоминающимся событием в моей жизни было 20 апреля 1964 года. Никогда в жизни не чувствовал я себя счастливым, как в этот день. Причинами такого радостного, приподнятого настроения были два серьезных события.

В 17-00 я зарегистрировал брак и мне в паспорте поставили штамп с записью «Зарегистрирован брак с Торопициной Клавдией Ивановной 20 апреля 1964 года Качканарский ЗАГС Свердловской области». Вот эта запись 52 года (на момент написания этих строк) напоминает об этом дне.

Познакомился я с Клавдией Ивановной Торопициной на дне рождения ее сводной сестры Баянкиной Галины Николаевны в апреле 1963 года. Наша компания (четыре пары) собралась на квартире у Галины. В то время мы были молоды, полны сил, любили собой покрасоваться, вкусно поесть, пообщаться, потанцевать. Одним словом, хорошо провести время, как любые нормальные люди.
Мне лично очень повезло в этот вечер – я встретил свою вторую половину. Вторая половина – это лучший друг, соратник, партнер, с которым вы во многом солидарны.
Увидев ее впервые, я был просто восхищен: «ах, как она была хороша!», и подумал, что шанс завевать доверие этого человека у меня нулевой. Уж больно она была хороша во всем: прекрасные внешние данные, особенно выразительные карие глаза; аккуратно подогнанной одеждой под свою осиную талию (кстати, это она делала сама). Высокая, статная, она вызывала восхищение не только красотой, но и уважение к своему интеллекту. Правда, несколько надменная, — ведь она знала себе цену. Претендентов на ее дружбу было много, включая и моих хороших друзей.
Но потом я эти мысли отбросил (а почему бы и нет?!), и стал добиваться ее внимания. Чтобы обрести друг друга, пришлось пережить много трудностей. Ключами в нашем союзе явилось терпение и понимание. А как еще можно ужиться двум взрослым состоявшимся людям? Ведь мы вступали в фазу зрелых отношений, из которых и вырастают семьи.
Людьми мы оказались оба эмоциональными, импульсивными, но открытыми. Нами во всем управляла страсть. Временами мы жили как на вулкане. Сегодня любовь до безумия, а завтра – ревность и шумное выяснение отношений. Иногда казалось, что проще разойтись, но в одиночестве понимали, что не можем друг без друга.
К тому же я и Клавдия Ивановна понимали, что пара мы публичная и давали себе отчет в этом. На людях старались всегда поддерживать соответствующее лицо. И только домашние знали обратную сторону медали, менее интересную. Правда, такое случалось редко. Это порождало ссоры. В таких случаях без компромиссов не обойтись. Для уважающих друг друга людей это не так и сложно. Ведь часто ссорились из-за сущих мелочей. Как ни странно, но мужской мудрости и умению идти на компромисс научила меня Клавдия Ивановна. Она никогда не стремилась меня переделать, никогда, обращаю внимание, никогда не вмешивалась в мое рабочее пространство, в мои рабочие отношения с моими коллегами (за что я ей очень благодарен).
По жизни мы знаем, что взаимоотношения вне дома приносят непостоянные эмоции, которые сильно влияют на судьбы людей. Положительные – улетучиваются быстро. Отрицательные – глубоко оседают в памяти. Обиду человек помнит долго, а добрые дела забываются быстро. Это Клавдия Ивановна поняла сразу и огородила нашу семью от всяких таких внешних нападок. Такие отношения – тихая гавань, в мир которой впускались не все.
Семья – это большой труд и совместная работа. В доме многое начинается с хозяйки – от ее настроения, поведения, внешнего вида зависит настроение всех. Я никогда не помню, чтобы Клавдия Ивановна позволяла ходить перед нами не- прибранной. Тоже самое касалось и порядка в квартире в целом. Каждая вещь у нее имела свое место. К этому она приучила и нас с дочерью.
Не помню случая, чтобы она позволяла себе начать новый день и выйти на улицу (не важно, по какому случаю) непричесанной, небрежно одетой (даже на даче). И делала она это не на глазах присутствующих. Утром у нее подъем был в шесть часов, и пока мы спали, приводила себя в порядок. А уж если нам нужно было идти на публику (компания, театр), то предупреждалась она за сутки. Спонтанно мы ни разу никуда не выходили. Я об этом знал всегда.
Если говорить о совместимости, то прожили мы нормальную жизнь. Хотя и разные люди. Все можно пережить, если есть желание жить вместе. Просто для этого нужно запастись терпением. Не зря говорят: «Мне лучше мучиться с тобой, чем быть спокойным без тебя».
Клавдии Ивановне было 27 лет, когда родилась дочь Валерия. Это имя было позаимствовано из романа о Спартаковском восстании. Мы были тогда этим увлечены и именем возлюбленной Спартака назвали свою дочь. По жизни мы стремились дать дочери все, что могли.
В своем раннем возрасте и начальных классах Лера была тихим и спокойным ребенком. Я помню, в Качканаре в нашей квартире была кладовка, она частенько там уединялась и тихонько занималась собой.
Училась Лера хорошо, ее хвалили. Мы знали, что уроки всегда сделаны. Отличницей она не была, но и троек не было. А в средней школе, как у всех в переходном возрасте, появились другие понятия о жизни. Некоторые из них уже бросали вызов традиционным устоям нашей семьи.
Лера с детства была творческим ребенком: училась в музыкальном училище, в семье до сих пор сохранились ее детские стихи. В институт поступила легко (экономический факультет МИСИ), проблем с этим не было. Когда уехала на учебу, тогда мы поняли, что дочь выросла. Нам к такой ситуации пришлось привыкать. Училась она в Москве, город большой, никого из близких рядом не было и наши родительские сердца тревожились.
Я не могу сказать, что дочь была паинькой, но смело уверяю — она была типичным подростком, и мы особых хлопот с ней не знали.
В воспитании нашей дочери большую роль сыграла Таисия Степановна, мама Клавдии Ивановны. Ей даже пришлось переехать из Нижней Туры в Качканар. За что ей большое спасибо.
Мы же пытались воспитывать дочь и приучать ее к самобытности на своем примере. Нам очень нравилось, как она менялась на глазах. Считаем, что, хотя в ней был заложен крепкий стержень от родителей, но такие качества, как выдержка, огромное терпение и большая работоспособность – это ее личная заслуга, достигнутая ее собственным трудом. В ней чувствуется характер, и при этом характер женщины необыкновенного ума и уверенности, власти и душевного очарования, — все это вызывает уважение к ее интеллекту. И это не пустые громкие слова. Получив экономическое образование, и поработав по полученной специальности в еще советской действительности, она смогла перестроиться и найти себя после смены экономической формации в стране. Начав новый трудовой путь простым продавцом верхней одежды, выросла до главного менеджера одного из престижных магазинов Москвы итальянской фирмы «Версаче», обслуживающих влиятельных людей нашей страны.

Заканчиваю свое лирическое отступление (семейную историю) и возвращаюсь к производственной теме.
Сразу после ЗАГСа мы, молодая семейная пара, пошли в ДК «Строитель», где проходил партийно-хозяйственный актив, на котором присутствовали управляющий трестом Ф. Карлюков, секретарь парткома Ф. Селянин, секретарь комсомольской организации А. Торопицин (брат Клавдии Ивановны). На этом активе нашему участку и мне лично, как начальнику, присвоили звание «Ударник строительства объектов черной металлургии».
По тем временам получить такое звание было не так просто. Работала серьезная комиссия по проверке выполнения разработанных специальных мероприятий, которые охватывали разные аспекты жизни нашего участка. Были вручены дипломы. Заключительное слово взял Ф. Селянин. В очередной раз прослушал его выступление. Он своей манере не изменил: в его словах чувствовалась какая-то внутренняя сила. Я тогда был молодой, амбициозный, и после его выступления мы взяли дополнительные обязательства (оценивая эти события с позиций сегодняшнего дня, еще раз убеждаюсь – умели люди прекрасно делать свое дело). После чего события этого дня закрепили небольшим застольем.
Незабываемой датой в моей жизни осталось 10 июня 1963 года. В этот день произошло событие, важность которого трудно переоценить: на комбинате на участке мокрой сепарации был получен первый железованадиевый концентрат.
Вот что писал по этому вопросу Анатолий Пудвель в своем повествовании «Огонь на себя»: «Прокрутка и отладка комплекса первой очереди продолжалась все лето. Только в ночь на 10 июня был получен первый концентрат — черный порошок, который – кто в бумажке, кто в тряпочке, кто в спичечном коробке – тут же разносился на память». Настал долгожданный момент, который приблизил ввод первой очереди Качканарского ГОКа (30 сентября 1963 года).
Помню солнечное июньское утро, настроение приподнятое, но все равно как-то тревожно — вдруг что-то не получится. Не заходя в прорабку, сразу прошел в мельничный пролет. Там встретил Николая Яковлевича Еремина – директора обогатительной фабрики.
Он со своими «орлами» готовил к запуску стержневую мельницу. Поздоровались. Обменялись мнениями на предмет — не нужна ли какая-либо помощь. Договорились, что я с группой строителей будем проход материалов сопровождать по цепочке. Сначала всю цепочку запустили в холостом режиме. Сбои были, но небольшие. Вроде все прошло «гладко». Где-то во второй половине дня запустили конвейер со щебнем, сами спустились в отделение мокрой магнитной сепарации. Никто не расходился. И когда черный порошок появился на барабане вместе с водой, Еремин смахнул его рукой и наполнил мои подставленные ладони. «На память, строители!» — эти слова запомнил четко. Концентрат я завернул в платочек. Кстати, высушенный порошок у меня хранился долго, но потом во время переездов куда-то запропал. Жаль! То был результат и моего труда, а я сказал и громче – подвиг.
Сколько мы пережили, знают только те люди, которые это испытали лично. А тогда мы настолько устали от хождения в течение примерно двадцати часов по отметкам и лестницам, что радость была видна только в сияющих глазах.
Пуск 1-й очереди прошел спустя три месяца. Помню, то было торжественно. Вот как об этом вспоминает Сухенко К.П.: «Какой же это был праздник! И какой торжественный день. И не только у тех, кто строил, но и у всех присутствующих».
Подтверждаю, что это было так! Такое запоминается на всю жизнь!
Если продолжить тему «первый», то первым руководителем стройки (управляющим) был Мстислав Владимирович Левицкий.
С ним я виделся всего один раз в мае 1977 года на праздновании дня города. На мое предложение встретиться с коллективом треста, он никак не отреагировал, а я не стал настаивать. А вот о нем мнение К.П. Сухенко (кстати, в этот приезд она взяла его под свою опеку): «Надо сказать руководителем он был культурным, грамотным, хотя и образования высшего у него не было. Но был опыт: хороший опыт». Мне больше о нем добавить нечего.
А вообще за годы существования треста нас, управляющих, было шесть человек: М. Левицкий, Ф. Карлюков, Е.Козлов,
Б.Тихомиров,
П. Головнев,
В. Кусов.
Считаю, что самым удачливым среди нас был Борис Михайлович Тихомиров.
Начало биографии Бориса Михайловича самым тесным образом связано с трестом Качканаррудстрой: мастер, производитель работ, начальник производственно-технического отдела, главный инженер, управляющий трестом. Это он в возрасте 37 лет назначается заместителем начальника Главсредуралстроя, а потом с уходом первого заместителя Лермана Анатолия Михайловича был назначен на его место. Какая мощь и сила была в этом карьерном росте, вынесшая этого человека к немалым высотам в строительстве!
Надо признать, что секретом руководящей работы Тихомиров овладел очень быстро. Помогли хорошее образование, производственная школа, трудолюбие, личные качества и страсть к своей работе. Вспомним слова Мольера: «Благоразумие просвещает, а страсть ослепляет». Удивительно точное выражение. Но всякого влечет своя страсть. Один болен любовью, другой искусством. Тихомиров, мне кажется, был подвержен лишь одной страсти – стремлению к работе. Это что-то на подобии болезни, которую было нелегко победить. Лично для меня Борис Михайлович был больше, чем соратник. Хотя мы не были близкими друзьями, не дружили семьями, но мы все годы (16 лет) совместной работы прошли бок о бок.
Впервые я с Тихомировым встретился на корпусе обогащения в марте 1962 года и как-то сразу нашли общий язык.
В 1970 году Борис Михайлович Тихомиров назначается управляющим трестом Качканаррудстрой. То было время начала работы на Лайском свинооткормочном комплексе на 108 тысяч голов в год. Этот комплекс (ООО «Агрокомплекс Горноуральский») с нуля поручено было строить нашему тресту. Один из крупнейших свинокомплексов Свердловской области, полностью отвечающий современным международным и ветеринарным стандартам на современном итальянском оборудовании для кормления животных. Все помещения этого комплекса были обеспечены современной вентиляцией, поддерживающей необходимый микроклимат. Все было серьезно на самом современном уровне для того времени и то, что все это поручили нашему тресту, имея в 20 км от Лаи в самом Нижнем Тагиле мощные строительные организации (Тагилстрой, Трест 88, Домостроительный комбинат), говорит о многом. Наш трест Качканаррудстрой по тем временам имел уже большой авторитет в области.
А Лайский комплекс с 1970 года стал одним из основных объектов треста, наравне с такими заказчиками, как Качканарский ГОК, медеплавильный комбинат (Красноуральский), завод прокатных валков (Кушва).
Но вернемся к Борису Михайловичу.
Я не мог не порадоваться назначению его на должность управляющего. Какая мощь и сила были в этом карьерном росте.
Производственную деятельность этого человека оставляю за скобками, а вот на особенностях личностных качеств немного остановлюсь.
Натурой он был жесткой, любящий стабильность и порядок, многое в своей деятельности замыкавший на себя. Его доверие нужно было заработать, а если Тихомиров человека принимал, то становили к нему благосклонным, но в меру. Не любил наушничества, слыл человеком прямым.
Отмечу его иронический склад ума, иногда изящную язвительность, умение подмечать смешное и мягко острить по этому поводу, имея самобытный характер (как по Чехову: «Мог коротко говорить о длинных вещах»). Жизнь его была многомысленной и каждый период прожит в согласии с собственными мнениями и веянием своего времени.
И вдруг… Через два года пребывания Бориса Михайловича в Главке в г. Нижнем Тагиле организуется новое предприятие – комбинат Тагилтяжстрой (в его состав вошел и трест Качканаррудстрой), возглавить которое был направлен Б.М. Тихомиров. Вот как о событиях того времени пишет главный инженер комбината Борис Фурманов: «Его перевод в Нижний Тагил можно было воспринимать как понижение в должности, но, с другой стороны, самостоятельная работа во вновь созданной структуре позволяли продемонстрировать и рассчитывать продвижение по службе». Борис Александрович, полноте! Какое это повышение? Фурманову – да! – из начальника ПТО Главка в главные инженеры комбината! А Тихомирову?
Ведь комбинат остался хотя и более укрупненной структурной единицей, но в составе Главка одним из структурных подразделений его. Далее Б.Фурманов пишет: «Следует отдать должное организаторским способностям Бориса Михайловича, в сложнейшей обстановке становления комбината он не терялся. Словно бульдозер, такое прозвище закрепилось за ним, Тихомиров уверенно и несгибаемо прокладывал путь в завтрашний день, прекрасно зная, так как имел богатейший опыт самостоятельной работы, какими делами в первоочередном порядке надо заниматься». Это суждение совпадает с моей оценкой этой личности, он все это уже прошел в тресте Качканаррудстрой. Тогда непонятна эта перестановка?
Из этого видно, что такая фигура и личность «мучила» руководителей Главка и секретаря Обкома Бориса Николаевича Ельцина, и от такой сильной личности в Главке решили таким образом освободиться. Ведь уже было известно, что С.В. Башилов уходит в Москву и единственным равносильным кандидатом на должность начальника Главка был Б.М.Тихомиров. И его под видом усиления работы на широкополочном стане «убрали» из руководства Главсредуралстроя.
После ухода С.В. Башилова должность начальника Главка занял никому не известный Олег Иванович Лобов. Это было верх несправедливости, что даже в моей душе вызвало большую горечь, боль от того, что вокруг и рядом торжествует несправедливое многоликое зло. А что думал тогда Борис Михайлович? Я его понимаю. У Тихомирова, как я полагаю, были основания претендовать на эту должность, к тому же Лобов не имел опыта работы в строительных организациях. Эти моменты, да еще строптивый характер Бориса Михайловича привели к открытому противостоянию двух сильных личностей.
Но руководители области и Главка на этом не остановились, и через два года Борису Михайловичу не нашлось места и на комбинате Тагилтяжстрой. Я хорошо помню это время… И как по иезуитски это было сделано: 4 февраля (пятница) 1977 года в 16-00 в зале Дворца культуры металлургов в Нижнем Тагиле прошел партийно-хозяйственный актив ввода в эксплуатацию широкополочного стана, на котором основным докладчиком был Тихомиров. Заседание актива вел первый секретарь обкома партии Б.Н. Ельцин, хотя по статусу обязан был докладывать начальник Главка (О.И Лобов). «На этот раз сделали исключение. Почему? Борису Михайловичу устраивалась последняя проверка… Завершение актива, по моей оценке, не предвещало организационных выводов в отношении кого-либо из участников» (Б.Фурманов).
Далее события развивались стремительно и быстро следующим образом. В понедельник 7 февраля Борис Михайлович провел свое еженедельное совещание с руководителями трестов, на этот раз в расширенном варианте с субподрядными организациями.
После совещания он пригласил меня к себе в кабинет, и мы с ним доверительно проговорили часа полтора. Он мне поведал об обстановке на строительстве широкополочного стана. В целом оценил ее как сложную, но управляемую. Да и по ходу совещания с субподрядными организациями я понял это. Если субподрядчики приступили к работам, значит строительные дела шли к завершению. И я не помню случая, чтобы монтажники когда-либо срывали ввод объектов в эксплуатацию. Забегая немного вперед, скажу, что и в этом случае к концу года широкополочный стан успешно был введен в строй действующих. Правда, с существенной поправкой по принципу — «первым – сроки, последним – награды».
В области в то время для некоторых стало нормой — идти вверх по головам менее изворотливых и более совестливых. (Особенно после ухода в Москву Я.П. Рябова и С.В.Башилова). И это было продемонстрировано на судьбе Бориса Михайловича Тихомирова очень показательно. И случилось это через три дня после моей последней встречи с ним.
А разговор тогда в кабинете шел о привлечении нашего треста для «расшивания» некоторых «узких мест», путем взятия на себя выполнение этих работ. Разумеется, причину привлечения треста и что делать конкретно, он не озвучил во время этой беседы. Единственное, что оценил дополнительное привлечение до 500 рабочих, а это целое строительно-монтажное управление.
Найти такие возможности в то время в тресте было не так просто. Борис Михайлович это понимал, но, по всей вероятности, другого выхода у него просто не было. Думаю, что он уже не доверял своим помощникам и себя просто подстраховывал принятием такого решения. То была последняя моя с ним встреча в ранге директора комбината. А тогда в нашем диалоге не чувствовалось какой-либо тревоги, беспокойства. Конечно, я был не в большом восторге от его предложения, но другого выхода у меня не было. Распрощавшись с ним, я уехал в Качканар выполнять наши договоренности.
И вдруг в среду узнаю, что он отстранен от работы. И все это сделали по-тихому, без объяснения причин.
Разумеется, Тихомиров Борис Михайлович после ухода из комбината много пережил, но не сломался. О его судьбе и заслугах хорошо сказано в интернете, из которых видно, что звание специалиста высокого класса подтвердил блестяще. Хотя его подчиненные, типа Б.Фурманова (Министра строительства РФ при Ельцине), Э. Росселя (Губернатора Свердловской области) по служебной иерархии поднялись намного выше его. В этом росте больше политики, чем справедливости. Принцип «хождения по головам» был показателен.

Для треста Качканаррудстрой то был весьма сложный переходный период. Заключался он в том, что объемы работ треста резко падали. На Качканарском ГОКе основные объемы подходили к концу. Из четырех подразделений, работающих на ГОКе, объемы набрали только два.
На втором большом объекте – Лайском свинооткормочном комплексе – шли только подготовительные работы, и задействовать больше силы там не было возможности, время еще не пришло.
Поэтому руководство Главсредуралстроя, в целях сохранения потенциала треста, пошло на реорганизацию внутри Главка, которая заключалась в том, что строительные подразделения города Красноуральска и горда Кушва переводились в подчинение треста Качканаррудстроя, выводя их из подчинения города Нижний Тагил.
Повторюсь: то время для нашего треста было очень и очень непростым. Спасти то, что осталось и создать нечто новое, применительно к новым условиям, и в первую очередь боеспособную производственную единицу заново практически с нуля – это была наша задача.
Как нам удалось выстоять? Трудностей было много. Вновь принятые подразделения, порвав свои старые связи, сложно вживались в наш коллектив.
Лайскую промплощадку, привязанную к чистому полю, надо было обеспечивать всеми видами коммуникаций: энергией, водой, дорогами. К тому же этот комплекс отнесли к важнейшим предприятиям Народохозяйственного плана страны. Строгий спрос за выполнение объемов работ был установлен с первых месяцев работы на очень высоком партийном и правительственном уровнях.
Нам пришлось заниматься довольно болезненным кадровым вопросом, особенно на Лае. Выяснилось, что на комплексе должно работать не менее 1500 человек только по собственным силам. Для чего были привлечены различные ресурсы. В первую очередь, трест, совместно с железной дорогой Свердловской области, наладил железнодорожные перевозки людей, строительных материалов, транспорта и т.д. Электричками Качканар-Лая ежедневно из Качканара и близлежащих городов перевозилось сначала до 1000 человек, а потом и больше. Этими людьми мы закрыли первую смену на комплексе.
Вторым источником пополнения рабочей силы было привлечение условно-досрочного контингента вначале до 500 человек, а потом и больше. Для этого были построены общежития. Этими людьми мы закрывали вторые и третьи смены.
Серьезным вопросом было снабжение комплекса материалами и изделиями. Основным источником поставки материалов был Качканарский завод железобетонных конструкций. На нем были созданы высокотехнологические сборные железобетонные производства, которые соответствовали новейшими технологическими требованиями.
Для сооружений комплекса, во время эксплуатации требовались специальные условия микросреды – особая влажность и температура. Особенно жесткие условия предъявлялись к сборным железобетонным полам, а их было около 50 000 кв.м. Разработанные и примененные технологии себя оправдали и помогли справиться с большими объемами работ.
Именно на этой площадке нами была изменена форма оплаты труда: уменьшение окладной составляющей и увеличение премиальной. Широко применялись хоздоговоры, что позволило оптимизировать выплату заработной платы и стимулировать специалистов, которые работали с большей отдачей. Мы широко использовали передвижной характер труда, ночные смены и т.д.
И в такое непростое время мне было оказано доверие руководством Области и Главка – меня назначили Управляющим трестом Качканаррудстрой.
Несомненно, я не был уже новичком: прошел путь от мастера до заместителя управляющего трестом (одолел все ступени роста и был «доморощенным»), получил значительный организаторский и управленческий опыт.
Мое вхождение в «большой директорский корпус» и все последующие годы оказались настоящим полем битвы. По своему статусу я уже не мог быть рядовым участником борьбы. С этого времени для меня началась новая эра деятельности, с одной стороны, это будущая перспектива, а с другой – непрестанная борьба, требующая напряжения разума и воли. Даже самый опытный инженер-строитель может дрогнуть, если ему вдруг предложат отвечать за судьбу многотысячного коллектива. Тогда я должен был дать свое согласие, а времени на принятие решения у меня практически не было. Уже через каких-нибудь два месяца после моего назначения мне нужно было отчитываться перед председателем Комиссии партийного контроля при ЦК КПСС, членом Политбюро Пельше Арвидом Яновичем – дважды Героем Социалистического труда.
Наш трест попал в «черный список» предприятий за нарушение строительного законодательства – непланового строительства здания Треста. В то время план был законом, но, по договоренности с вышестоящими руководителями мы сделали это, но до прихода ревизии документально все не успели оформить. За это можно было «схлопотать» по полной программе. Сколько бессонных ночей, сколько сверхнапряженной работы мы провели, чтобы успеть оформить необходимую документацию в установленном законом порядке.
Главной трудностью было согласование наших документов с дирекцией ГОКа, Качканарским отделением Банка, Прокуратурой и т.д. Большой спасибо М.Г.Толочко (директор ГОКа) и Т.Михайлюковой (управляющая Банка) за то, что они отнеслись к этому вопросу с пониманием. Когда все документы были готовы, я позвонил начальнику Главка Сергею Васильевичу Башилову.
Поскольку наш вопрос был очень серьезным, Сергей Васильевич меня внимательно выслушал и вызвал к себе на следующий день. Все наши документы он просмотрел с юристом Главка и остался очень доволен проделанной нами работой.
После досконального изучения документации (а в этих делах он разбирался просто великолепно) он позвонил по прямому телефону первому секретарю Обкома КПСС Якову Петровичу Рябову и напросился к нему на прием.
Нашей целью было убедить Москву, чтобы этот случай разобрали на уровне области и Министерства. Уже через час Рябов нас принял, и я доложил ему о положении дел. Идею переноса этого вопроса в область Рябов поддержал, и он решил лично позвонить Пельше, разговор состоялся при нас. А поскольку Рябов уже уходил в Москву на работу в ЦК КПСС, Пельше просьбу Якова Петровича удовлетворил. Разумеется, такая договоренность много значила, но лично для меня «хождения по мукам» не закончились.
Вскоре меня вызвали на коллегию Министерства предприятий черной металлургии СССР, которую вел лично Министр Николай Васильевич Голдин. Там мне за нарушение законодательства был объявлен выговор в присутствии представителей Банка СССР, Народного контроля СССР, прокуратуры СССР. После коллегии Голдин пригласил меня на беседу, так мы с ним познакомились лично. Он прекрасно понимал, что я пострадал несправедливо. После выговора по Министерству меня вызвали на бюро Обкома Партии и объявили выговор с занесением в учетную карточку по партийной линии. Хорошо помню тот день, меня жестко критиковали. Вышел с этого заседания и подумал: «За что?! Да пошло оно все!» Приехал домой, ночь не спал, думал. А утром понял – а ведь наверняка что-то от полученной «взбучки» впоследствии окажется полезным.
По итогам этого периода моей жизни я понял главное. Внешние факторы несомненно влияют на эффективность работы предприятия, но очень многое зависит и от руководителя и от его поддержки коллективом. Если поставленные цели не понятны сотрудникам, и они их не поддерживают – успеха не будет. С позиций сегодняшнего дня понимаю все больше о роли в жизни коллектива общественных организаций (парткома, профкома, комсомольской организации).
Важен стратегический подход к решению задач, правильное распределение средств и жесткий их контроль, а так же выстраивание четкой, прозрачной и понятной схемы работ.
О производственной деятельности треста Качканаррудстрой во время моего пребывания на этой должности, хочу воспользоваться своей статьей, опубликованной в 1977 году в газете «Качканарский рабочий» под названием «Во имя главной цели». Не хочу ничего выдумывать. У меня просто появилась возможность использовать собственные мысли с учетом опыта и знаний того моего периода жизни.
Между написанием этой статьи и сегодняшним временем прошло целых сорок с лишним лет. За это время с карты земли исчезло существующее государство, финальной точкой которого стал развал СССР, Статья вышла еще в то, далекое уже, время. В тексте статьи звучат некоторые индивидуальные особенности, как выражение символов того времени (например, слова о партии). Они подчеркивают смысловую нагрузку на текст. Нашел я ее, перебирая свои старые бумаги. Передо мной номер этой газеты за №46, вышедшей в свет 11 июня 1977 года.

Перечитываю ее пожелтевшие страницы, и в памяти невольно всплывают картины давно минувших дней. Статью печатаю с некоторыми сокращениями, но в ней — всё правда.
Из текста видно, как в тех условиях свободного и широкого мышления, люди умели предвидеть последствия действующих факторов в масштабе треста, позволяющих достичь хороших результатов.
Кому не интересно – может не читать. Но у специалистов она, думаю, должна вызвать профессиональный интерес. В ней много конкретных цифр, сравнений. Но то была специфика жизни. Никакие слова, даты, общие фразы во внимание не принимались. Все было конкретно, четко, ясно. Цифры, особенно те, где показатели выше Главковских и Министерских проверялись очень тщательно с участием ведущих специалистов и редакции. Везде была конкретика.

Было это так.
Бюро областного комитета КПСС, исполком областного Совета депутатов трудящихся, президиум Облсовпрофа, бюро обкома ВЛКСМ подвели итоги областного общественного смотра резервов повышения производительности труда и качества работы за первый квартал 1977 года.
За достижение наилучших результатов в областном общественном смотре город Качканар в числе других городов и районов области был награжден Почетной грамотой Обкома КПСС, Облисполкома, Облсовпрофа и Обкома ВЛКСМ.
Значительный успех достигнут на основе большой работы, проделанной городским штабом по руководству смотром, смотровыми комиссиями предприятий.
Разумеется, вклад нашего предприятия в этом мероприятии немалый. Помню, что из редакции раздался звонок с просьбой написать статью об этом. Это строки из моей статьи. И так.
По программе, намеченной партией.
«Производительность труда, — писал В.И. Ленин, — это в последнем счете самое важное, самое главное для победы нового общественного строя».
Необходимость ускорения роста производительности труда определяется тем, что это важнейший показатель экономической эффективности производства. Строители треста «Качканаррудстрой» в девятой пятилетке обеспечили рост производительности труда на 35,3 процентов при плане 35,2%. Если на одного работника в восьмой пятилетке (1970 год) выработка составила 5052 рубля, то в девятой – 6840(1975 год).
На десятую пятилетку перед строителями поставлена задача – обеспечить рост производительности труда на 29 – 32 процентов. И все это должно быть достигнуто за счет индустриальных методов ведения работ.
Для выполнения этих задач коллективом строителей нашего треста намечены конкретные пути и методы их осуществления. К этому были привлечены инженерно-технические работники, передовики производства. Осуществление этих мероприятий и позволили в первом квартале 1977 года обеспечить тресту рост производительности труда на 5, 38 процентов.
Неплохих показателей в этом деле достигли коллективы второго строительного управления (начальник – В.В. Лучина, главный инженер – Н.Н. Пивкин), первого стройуправления (В.А. Сизов и И.Ф. Кряжевских), четвертого (В.М. Мартынов, и Ю.А. Остров), седьмого (В.Ф. Колесников и А.В. Поздняков).

Новое пробивает дорогу.
В первом квартале 1977 года у нас более широко применялись фундаменты из железобетонных свай (объемом 254 кубометров) использовались новые эффективные утеплители (объемом 44-х кубометров), применялись многопустотные плиты перекрытий с лицевой поверхностью, отделанных под окраску в заводских условиях (в объеме 2,2 тысячи квадратных метров). Изготовлена и применена унифицированная инвентарная металлическая и деревометаллическая опалубки (в объеме 2400 квадратных метров).

НОТ, как всегда, в почете.
За счет выполнения намеченных мероприятий высвобождено административно-управленческого персонала 21 человек. Применено сетевое планирование в управлении на строительных объектах с охватом 2,3 миллиона рублей строительно-монтажных работ.
Внутрисменные потери рабочего времени сокращены на 24,6 процента, но еще составляют 7,17 процента.
Значительно уменьшился объем работ, выполненных вручную в минувшем году: на земляных работах – на 18,8 процента, на бетонных – 0,5, на штукатурных -18,1, что значительно выше заданий «Главсредуралстроя».
На строительстве повысилась производственная и трудовая дисциплина (снизилась на 23,8 процента).
Эти данные свидетельствуют о значительном преимуществе технического уровня в нашем тресте в сравнении со средними показателями по Главку и Министерству за 1976 год.

Растет оценка за качество.
В тресте улучшилось качество строительно-монтажных работ. На «хорошо» оценка каждые четыре объекта из пяти. Этому в значительной степени способствует введение новой системы оценки качества.

Смотр поднимает активность.
Определенная работа с начала пятилетки проделана в тресте по организации и проведению смотров повышения культуры строительного производства и качества работ на жилищном строительстве, по массовому внедрению передовых систем оплаты труда – аккордной и сдельно-премиальной, по рационализации и изобретательству.
Активность участия трудящихся в проводимом смотре особенно возросла в первом квартале текущего года и составило 329 человек и экономическим эффектом в сумме 113, 4 тысячи рублей.

Проблемы, требующие решения.
Уместно сказать, что при положительном решении отдельных вопросов, не зависящих от треста, есть возможность значительно улучшить производственно-хозяйственную деятельность треста. Для этого необходимо пересмотреть в комбинате «Тагилтяжстрой» структуру номенклатуры изделий завода ЖБИ в нашем городе с целью максимального сокращения объема иногородних поставок тресту.

Резерв налицо.
Трест имеет и свои еще значительные внутренние резервы, использование которых может обеспечить повышение производительности труда.
Нам предстоит создать централизованную службу инженерной подготовки строительства, что позволит, кроме работ, выполняемых в этом плане сегодня, обеспечить выбор оптимального шага одновременно строящихся объектов с целью концентрации возможностей треста и повысить ритмичность выполнения объемов строительно-монтажных работ собственными силами на 10 процентов. Это будет способствовать росту производительности труда на 1,27 процента… и т.д.

Вот из таких забот состояла ежедневная жизнь треста.
Данная статья представляет работу руководителей и трудового коллектива по осуществлению очередных задач, преодоление разного рода трудностей – это было основное в организационной работе по решению экономических и социальных проблем. А таких проблем было много. Не хватало сырья и материалов, были сбои в снабжении электроэнергией и топливом, не доставало оборудования, особенно кранового, имелись перебои в поставках комплектующих изделий, случались просчеты планов, сбои в их выполнении, не хватало квалифицированных кадров.
Из-за таких недостатков людям приходилось работать с большим напряжением, особенно в конце месяца. Лучшие рабочие и специалисты поощрялись, что способствовало улучшению дел, развивало производственную активность трудящихся, привлекало их к участию в выполнении плановых показателей, решению других важных вопросов производства.

Хочу перечислить людей, которые помогали мне в этой работе. Большая им благодарность за наш совместный труд. Все годы нашей совместной деятельности технико-экономические показатели треста в целом были хорошие.

Есть люди, общение с которыми доставляют огромное удовольствие. Рядом с ними всегда тепло, солнечно. И это тепло сохраняется на душе еще долгое время после расставания с ними. Есть люди как страницы с картинками. Посмотрел, увидел и забыл. Есть люди, как новости TV: информации мало, негатива много. К сожалению, такие люди встречаются чаще, чем хотелось бы. Особенно сложно, если это твои коллеги по работе. Ведь и с теми и с другими приходиться контактировать и очень много, но только через сотрудничество с ними можно эффективно понимать друг друга и получать нужную информацию для решения личных и рабочих вопросов. В такой ситуации удобно будет разделить общение на «просто общение» и деловое.
О некоторых личностях хотелось бы вспомнить. То будут люди, которые в моей жизни оставили положительный след и приятное впечатление. Это единомышленники, хорошо знающие свое дело и работающие на совесть. Это люди, общение с которыми доставляло огромное удовольствие. Рядом с ними всегда тепло и солнечно, эти ощущения сохранялись на душе еще долгое время после расставания с ними. Все их помыслы были нацелены на работу, но первенство во всем шло у них от врожденного лидерства. Образ жизни таких людей, с позиции сегодняшнего дня, заставляет смотреть на советское прошлое, как, если не на идеал, то как на нечто лучшее, чем то, что есть сейчас.
Гикалов Дмитрий Иванович для города, его развития, становления сделал очень много, но не как директор завода, а как первый секретарь Качканарского горкома партии. Партийную организацию города он создал с нуля. Как бы мы сегодня не относились к этому институту власти (она была узаконена 6 статьей Конституции СССР) в то время именно партия выполняла ведущую роль в процессе формирования общественных отношений в обществе. И осуществляла это через первичную организацию путем непосредственного участия в управлении экономического, социального и духовного развития города, и в стране в целом. И как правило, во главе таких организаций назначались люди с высоким уровнем профессионально-квалификационной подготовки, опыта и мастерства, люди высокой политической активности. То было поколение совсем других коммунистов, поколение удивительное (к ним я отношу и своего отца – участника войны), которого не было ни до, ни после в истории России. То были революционеры. Но не революционеры баррикад, тайных операций, интриг. Они мыслили категориями вселенской революции, которая на своем жизненном пути сметала косное, омертвелое, несправедливое, гнетущее, основанное на материальном, на превосходстве банкира над ученым. Очень жаль, что в войну из этого поколения погибли лучшие (3 миллиона человек) — те, кто первыми поднимались в атаку, первыми шли на самые опасные задания (в мирной жизни тоже). Такими людьми «расцветет жизнь всех: без них она заглохла бы, пропала бы… Это цвет лучших людей, это двигатели двигателей, это соль соли земли». (Н.Г. Чернышевский).
К этому поколению отношусь уважительно.
Познакомился я с Дмитрием Ивановичем летом 1965 года. Наше подразделение СУ №3 строило здание цеха КИП и автоматики, где он был начальником. Еженедельно по вторникам в его кабинете проводились совещания, где разбирали ход строительно-монтажных работ. Частенько, после окончания совещания,
мы с ним вдвоем беседовали, в том числе на разные темы.
Общаться с ним было очень комфортно (знал я его 13 лет). За все это время всегда его находил принципиальным и целеустремленным человеком. Всегда удивлялся его способностям найти компромисс и компромисс правильный, способность работать с любой командой. Главной чертой, как мне кажется, его характера была самодисциплина. И считаю, что именно это позволило ему достичь серьезных успехов в своей карьере, где главное – собрать коллектив, вести грамотную кадровую политику, четко определить для себя и подчиненных задачи не только сегодняшнего дня, но и на будущую перспективу. Свою карьеру он начал с производства, что мне близко. А производство – это выдержка, терпение, твердость духа и врожденное умение решать поставленные перед тобой задачи. Без таких составляющих человеку тяжело чего-либо добиться. Этими качествами он обладал в полной мере, иначе ему бы не предложили такую должность.
С другой стороны – реформатор. Не терпел закостенелости, инерцию, благодушие, самоуспокоенность, нечестность. Умел отстаивать свои убеждения, свою точку зрения на различные проблемы. Отличный организатор, человек большого ума и энергии, смелости.
Сотрудники цеха о нем отзывались очень положительно: спокоен, не суетится, примерный семьянин, да и вообще хороший человек. Такое уважение и доверие не рождается так просто, они заслуживаются. Как говорят, лучший повод для душевного разговора и сближения – какая – либо дата. Дата есть дата. И как тут не крути, именно от нее начинается новый виток жизни, отсчет новым делам.
Что-то похожее получилось и у нас с Дмитрием Ивановичем. Мое двадцатипятилетие совпало с подписанием акта рабочей комиссией здания КиПа. Председателем комиссии был Гикалов Дмитрий Иванович. Мы эти две даты совместили и хорошо посидели за хорошо накрытым праздничным столом. После застолья еще долго с ним проговорили в его рабочем кабинете. Собеседником он был прекрасным. Оба получили большое удовольствие от такой доверительной встречи, и она, как мне кажется, наложила большой отпечаток на наши будущие рабочие отношения.
Я точно не знаю, чем тогда привлек к себе внимание Дмитрия Ивановича, вероятней всего умением вести диалог, умением слушать собеседника. А вот меня в нем привлекла его прекрасная жизненная позиция вести себя так, чтобы не обидеть человека ни словом, а потом я убедился, ни делом, а, если надо было кому-то оказать помощь, то делал это всегда. С ним по многим делам можно было посоветоваться, я лично этим не раз пользовался.
А потому, когда вопрос стал о создании города и его формировании, то созданное оргбюро возглавил Дмитрий Иванович Гикалов – будущий первый секретарь Качканарского горкома партии. О назначении его на такую высокую должность, я узнал один из первых в городе, так как этой новостью он поделился со мной в последний день его пребывания в должности начальника цеха. Мне даже было сделано предложение войти в аппарат новой структуры.
После утверждения его в должности, Дмитрий Иванович много занимался строительством, особенно жилищным, в городе. Например, по его инициативе были разработаны мероприятия по облагораживанию ландшафта улицы Свердлова. В мероприятия вошли: окончание строительства Дворца культуры, стадиона, перепроектирование и застройка 10, 11, 12 микрорайонов (знаменитые в Качканаре двенадцатиэтажки), строительство троллейбусной линии, подпорной стенки и другое. То была программа большого размаха и очень сложная.
Обидно, что не все получилось. Ну, например, идея пуска троллейбусного движения. Хотя была проделана огромная работа. Не буду об этом писать, поскольку этот случай хорошо и подробно описан в воспоминаниях Клавдии Ивановны Сухенко. По ее меткому замечанию: «Вся идея разбилась о быт областного управления коммунального хозяйства». А жаль!
А вот идея с застройкой двенадцатиэтажных домов получилась отлично. Сейчас это украшение города.
В 20-летие Качканара (27 мая 1977 года) на открытии стадиона состоялся матч по футболу между сборной Качканара и сборной ветеранов СССР (2:4).
Большую роль Дмитрий Иванович сыграл в строительстве Лайского свинооткормочного комплекса. Стройка была государственного и областного масштаба.
На строительстве был организован штаб (8 человек) под руководством первого секретаря Обкома Партии Рябова Якова Петровича, а заместителями у него были Д.И. Гикалов и П.М. Головнев. К строительству этого комплекса по решению бюро обкома на правах субподрядчиков было привлечено двенадцать строительных организаций Свердловской области. Разумеется, привлеченные организации «в бой» не рвались. Тогда Дмитрий Иванович через партийные организации этих первичных организаций от имени штаба потребовал выполнения решения обкома партии.
Трест Качканаррудстрой был заинтересован в привлечении организаций со стороны на строительство этого мощного комплекса. В этом вопросе пришлось много поработать с привлеченными организациями, т.к. ответственность за ввод лежал на нашем городе и тресте. Со строительством Лайского комплекса, хотя и было тяжело, но мы справились, не боюсь этого слова, сказать – «блестяще». После ввода комплекса авторитет города, организации и треста еще больше укрепился.
Дмитрий Иванович Гикалов был одним из крупных интеллектуалов. Он имел огромный авторитет не только в городе, но и далеко за его пределами. Он мыслил категориями минимум, как области. Особенно его авторитет проявился на Лайском свинооткормочном комплексе. Он мог поддержать рабочие и товарищеские отношения со своими коллегами по работе. С большим уважением к нему относились руководители предприятий города.
Но он не заигрывал с людьми. Был требовательным принципиальным в отстаивании своих взглядов и убеждений. Именно в силу этих причин у него начались складываться натянутые отношения с руководством Обкома партии и лично с Борисом Николаевичем Ельциным. Последний, думаю, понимал, что руководитель Дмитрий Иванович сильнее, но не хотел мириться с его независимостью, ярко выраженным чувством собственного достоинства. Все эти обстоятельства и легли в основу натянутых отношений между двумя руководителями, которые стали проявляться все чаще и чаще. Недоверие, подозрительность, недружественность сохранились между двумя руководителям до конца дней Дмитрия Ивановича.
Гикалов как человек интеллигентный, умный, никогда открыто не выражал своего отрицательного отношения к Ельцину. Хотя в рабочем порядке высказывал свою точку зрения на проблемы, отличную от суждений секретаря обкома. Началось это противостояние с 1976 года.
Летом неожиданно к нам на Качканар приезжают заведующий отделом ЦК КПСС, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, Дважды Герой Социалистического труда Владимир Иванович Долгих в сопровождении первого секретаря Обкома Свердловской области Рябова Якова Петровича. Встреча была просто неожиданной. Мне лично позвонил Дмитрий Иванович Гикалов по прямому телефону и пригласил к себе немедленно. Когда я зашел в кабинет Гикалова, там уже находился Толочко Михаил Григорьевич – директор Качканарского ГОКа. Мнениями мы не успели обменяться. Дмитрий Иванович только сообщил, что программа будет предложена на месте. Гости летят вертолетом. В это время зашел человек, предъявил документы и попросил нас сесть в их машину и поехать встречать гостей. Все это было как-то неожиданно (думаю, Дмитрий Иванович знал больше). Гости прилетели вдвоем, без всякой «свиты» (только охрана).
Все мы сели в одну машину, заехали в горком минут на двадцать, определили маршрут: корпус крупного дробления и хвост фабрики обогащения, производство агломерата и окатышей. Владимир Иванович Долгих – металлург (бывший директор Норильского горно-металлургического комбината) задавал много вопросов по технологии. Экскурсия была часа четыре. Затем приехали в горком, обменялись мнениями, пошли обедать в горкомовскую столовую. После обеда они улетели. Никаких встреч, никаких совещаний. На вопрос Дмитрию Ивановичу: «Что это было?», он от четкого ответа уклонился. А было вот что, по-моему.
Первый секретарь Обкома Свердловской области Рябов Яков Петрович был утвержден на должность секретаря в ЦК КПСС. И мы с Толочко Михаилом Григорьевичем этот приезд восприняли как «смотрины» Дмитрия Ивановича для ухода в Обком партии. Об этом вскользь обмолвились во время обеда наши гости.
В конце этого же года произошло еще одно важное событие. В Свердловске строилось здание обкома партии. Там участвовали многие тресты нашего Главсредрудстроя. Наш трест не трогали, т.к. мы были задействованы на Лайском свинооткормочном комплексе. И вдруг мне раздался звонок из строительного отдела обкома партии и пригласили приехать и ознакомиться с объемом работ, предлагаемых для исполнения. Для меня это был удар, как говорят «ниже пояса». Утром я пошел к Дмитрию Ивановичу Гикалову. Для него это тоже была новость. Мы посоветовались, и он решил собрать бюро горкома.
Я не был членом горкома, но меня пригласили. И когда Дмитрий Иванович об этом решении Обкома объявил, все члены бюро были возмущены, а особенно директор ГОКа Толочко Михаил Григорьевич. Конечно, мне часто приходилось присутствовать на такого рода совещаниях, но таких бурных и эмоциональных объяснений я никогда не слышал. Особенно упражнялся Михаил Григорьевич, что вывело из себя даже уравновешенного Гикалова. Они с ним разругались, как говорят, «вдрызг». Вечером я зашел к Дмитрию Ивановичу, и его просто не узнал. Он мне запретил посылать людей на строительство здания Обкома партии в Свердловске, на что я ответил Дмитрию Ивановичу: «Зря Вы так поступаете, Вы что, не знаете Ельцина?», на что он промолчал.
Самолюбивый Ельцин не мог простить «непослушания» и наказал нас всех сурово. Больше всех пострадал Дмитрий Иванович. Борис Николаевич уже не скрывал своих антипатий к первому секретарю горкома (и Гикалов это знал) и высказывал нелестные отзывы о нем. По всему было видно, что таким сильным лидерам было трудно сработаться друг с другом.
Но сразу поставить вопрос об отстранении Гикалова от своей должности он долго не решался, понимая, что авторитет первого секретаря горкома в городе и его жителей был высок, и сама постановка такого вопроса могла вызвать большие осложнения.
И все же момент такой был найден – Дмитрий Иванович через комиссионный магазин продал пианино, а покупатель забрал его прямо из квартиры Гикалова, не завозя в магазин. Это посчитали преступлением. Были доносы, обкомовский выговор, пленум горкома с присутствием на нем секретаря Обкома Ю.Петрова. снятие с должности.
Я тогда уже работал в Протвино, где Дмитрий Иванович был у меня в гостях два раза. Последний его визит состоялся в мае 1979 года, когда я отмечал свое сорокалетие. Тогда мы с ним проговорили целую ночь, а вспомнить было что!
Когда Дмитрия Ивановича не стало, я, как и многие качканарцы, искренне переживал его уход. А добрая память о нем навсегда осталась в моем сердце.

Несколько слов о директоре Качканарского ГОКа Михаиле Григорьевиче Толочко. С этим человеком я проработал на протяжении пяти с лишним лет, пока он не уехал из Качканара.
После моего назначения на должность Управляющего трестом, он первый поздравил с этим назначением ранним утром в первый же день. И сделал это оригинальным способом, подойдя рано утром к моему коттеджу. Когда мы с Клавдией Ивановной вышли из дома и, увидели стоящего у дома Михаила Григорьевича, то были просто шокированы (такие «выходки» он иногда себе мог позволить). Об этом случае даже осталась памятная фотография (Михаил Григорьевич и Клавдия Ивановна).
Я бы не сказал, что на протяжении всей нашей совместной работы у нас были личные доверительные отношения, но деловые были на очень хорошем уровне. Я не помню случая, чтобы мы с ним не нашли взаимопонимания, общего языка. Подробную биографию Михаила Григорьевича я не знал, за все наши многочисленные встречи поговорить об этом не хватило времени.
А когда познакомился с ней, то пришел к выводу, что наши биографии были типичными для целого поколения советских людей: школа, специальные учебные заведения, работа. У нас был базовый фундамент, стартовые площадки вхождения в жизнь были одинаковыми, отличались только разным количеством прожитых лет на тот период. А дальнейшее наше продвижение по жизни зависело от индивидуальных способностей каждого. Принцип «твори, выдумывай, пробуй» работал.
Человеком Михаил Григорьевич был сложным, с волевым характером, нередко «лез на рожон». Начальство и сослуживцы его побаивались, зато и ценили. Он не был лишен высокомерия, излишней самоуверенности и даже надменности. Был довольно консервативным в оценке явлений жизни и своем поведении. Но это не мешало ему эффективно руководить огромным производственным комплексом.
Недавно я прочитал сообщение председателя Совета ветеранов ГОКа Анатолия Калугина о ходатайстве в администрацию города о присвоении звания «Почетный гражданин города Качканара» Михаилу Григорьевичу Толочко, и я, как бывший житель Качканара, хорошо знавший Михаила Григорьевича, эту идею горячо поддерживаю. Считаю, его время правления было наиболее сложным.

В рубрике «Почетные жители города» числится фамилия — Мурашев Александр Васильевич. Этого большого труженика и замечательного человека в тресте знали многие, а в СУ 2 – каждый, потому что ему за годы работы в тресте «Качканаррудстрой» пришлось потрудиться на десятках объектов, встречаться с сотнями людей. И в памяти многих сохранились воспоминания о напористом и профессиональном бригадире (с мая 1959года), человеке, которому дважды об одном и том же говорить не приходилось. Руководство СУ 2 часто посылало его туда, где дела по каким-то причинам двигались не так, как нужно было, где требовалось его участие, его знания.
Задачи, которые ставились перед его коллективом, он понимал с полуслова, и к тому же, каждый раз добавлял в их решение свое, Мурашевское отношение к делу. Вот что об этом человеке пишет Клавдия Павловна Сухенко: «…Правильно сделали, что именно ему первому присвоили у нас звание Героя Социалистического труда. Мурашев – отличный работник. И таким был всегда. Еще до Качканара он успел двадцать семь лет отработать на прииске, три года отвоевать на фронте, да, как он говорил сам, еще столько же прослужить в армии. А Качканар начал с нуля – с первой просеки от Валерьяновского рабочим 1-го стройуправления. Потом он перешел слесарить в мастерские СУ 2 – строительное оборудование ремонтировать. Это, конечно, мастер на все руки: за что не возьмется, все у него как игрушка. И по натуре Александр Васильевич такой человек, что с какой ни копни, а везде с него пример можно брать: и морально-то он устойчивый, как в характеристиках пишется, и выдержанный, и просто человечный. Вот он членом бюро горкома партии долгое время избирался – разве же это случайно? Умный мужик, хоть и образования-то маловато. И еще: по натуре своей интеллигентный человек».
Со всем этим я соглашусь, все правильно. От себя добавлю. В нем чувствовалась какая-то внутренняя сила и даже, может быть, превосходство. Он прекрасно знал свое дело, был везде внимательным, но в то же время очень требовательным человеком. Обо всех этих человеческих качествах я знал, поскольку в течение шести лет был начальником СУ2, где работал Александр Васильевич. В таких его качествах я убедился еще раз, уже будучи управляющим трестом, при ликвидации аварии на Качканарской ТЭЦ.
Конец декабря 1973 года на действующей ТЭЦ при проведении пуско-наладочных работ на сдаваемом в эксплуатацию котле произошла техническая авария. В результате аварии были разрушены строительные конструкции торцевой наружной стены действующего котельного зала. Образовался проем 18 на 15 метров. Зима. На улице мороз за -200С. ТЭЦ отапливала махину-комбинат и жилой поселок. Да и случилось это перед самым новым годом. По городу пошли самые неприятные слухи и суждения.
Было это так: 24 декабря в 17-00 мне по прямому телефону позвонил первый секретарь горкома Д.И. Гикалов: «Павел Митрофанович, на ТЭЦ произошел взрыв котла. Подробностей не знаю, через 30 минут встречаемся в кабинете директора ТЭЦ». Я выскочил на улицу, сел в машину и через 5-7 минут был на месте. От увиденного мне стало жутко – настолько были велики разрушения. Картина страшная: искореженные металлоконструкции, висящие куски железобетонных панелей, на расстоянии до 50 метров разбросанные куски металла, железобетона, кирпича. В образовавшийся проем хлынули потоки холодного воздуха, остужая всю конструкцию. Все это могло вывести из строя действующие котлы, заморозить комбинат и город. Образовавшийся проем 18 на 15 метров нужно было закрывать. Первого кого я увидел из строителей, был Александр Васильевич Мурашев. Он со своей бригадой работал на этом объекте. Вся его бригада, наладчики, эксплуатационники, одним словом, все люди, которые там работали (а это около 50 человек) были в нескольких минутах от смерти.
Хотя Александр Васильевич в жизни познал многое и был во всяких ситуациях, в том числе и военных, но в этом случае, как говорят, «на нем не было лица». Его обеспокоенность передалась и мне. Я еще не знал, что первая смена полностью покинула объект, в том числе и субподрядчики, а вторая к работе не приступала. Молча мы с ним вошли в прорабку (она была полна народу), там царила зловещая тишина, люди не могли придти в себя, и некоторое время было полное молчание.
Конечно, взрыв был серьезный, но нам повезло в том, что, во-первых, он произошел в пересменку. Людей в зале не было; во-вторых, взрывная волна нашла самое слабое место, им оказалась торцевая стена. Стены зала, кровля остались целы. А потому все обошлось (самое главное) без человеческих жертв.
Все это предстояло срочно ликвидировать, чтобы не заморозить город и комбинат. А как?
Вот тут и проявилась мурашевская житейская мудрость! Было предложено временно отсечь котельный зал, натянув полог из сшитого брезента. Это дело оказалось не простым, особенно закрепить сшитый полог, поскольку проем был большой и парусность его тоже. Мудрили по месту из подручных материалов. Тепло создали (до +80С) разжиганием кокса в мангалах (сваренных из металлических прутьев) и в пустых железных бочках. Мангал ставили в ящик с песком. Поскольку все производилось на действующем предприятии, то это противоречило правилам пожарного режима (скапливалось много углекислого газа, и люди могли угореть). Но другого выхода не было, по крайней мере, мы в то время его не нашли. Для восстановления постоянной стены требовалось 5-6 суток. После принятых решений и появления врачей, которые некоторых привели в чувство, люди отошли, появилась надежда справиться с этой задачей.
Пока мы эти предложения обсуждали, к нам подключились и монтажники. Никто домой не ушел, люди чувствовали ответственность. Всех разбили на звенья и приступили к работам, а я пошел на запланированное совещание. На него были приглашены члены горкома, исполкома и руководители ведущих предприятий города. Первый секретарь горкома
Гикалов Дмитрий Иванович в двух словах обрисовал картину и поставил задачу. Первому слово дали директору ТЭЦ Ширихину Николаю Михайловичу. Он был настолько потрясен случившимся, что вразумительного ничего не сказал, ни на один поставленный вопрос не ответил. Директор Качканарского ГОКа Толочко Михаил Григорьевич почему-то напомнил об ответственности, в том числе и уголовной, за случившееся. Как будто сидящие этого не понимали. А что касается уголовной ответственности, то прокурор города присутствовал на этом совещании, и оно было возбуждено сразу.
Все последующие выступающие говорили в том же плане. Вопрос «Что случилось?» — вопрос не этого совещания. Поистине, это вопрос прокурора. В данный же момент здесь хотели услышать (особенно руководители города) ответ «Что и как делать и когда это будет устранено?». И это бы, наверное, продолжилось и дальше. Вдруг раздался резкий звонок – звонил Б.Н. Ельцин (он тогда был секретарем обкома по строительству). Мы не слышали, что он говорил Д.И. Гикалову, но общие слова «мы собрались», «мы разберемся» и т.д. его, разумеется, не устраивали, и когда Дмитрий Иванович положил трубку, он несколько минут просто молчал, не мог вести совещание – такова была его реакция на этот звонок. Думаю, что этот случай для будущей карьеры Дмитрия Ивановича сыграл нелицеприятную роль.
Отмечу, что на протяжении всего строительства на Качканаре это был уже не первый случай.
Был декабрь 1959 года, когда «в сорокаградусный мороз и выше на высоковольтную линию рухнули тяжелые деревья. Погасли огни в Качканаре. Начали быстро остывать батареи центрального отопления» (из газеты «На стройке Качканара» от 15 декабря 1959 года). Этот случай зарегистрирован отделом техники безопасности треста. Знакомясь с этими материалами, просто восхищаешься тем сильным чувством гражданственности, государственной ответственности, которые люди проявляли, устраняя эту аварию. Статья в газете оканчивалась словами: «Слава героям ударной стройки». Здорово! Так это и было.
Был большой пожар на подстанции. В результате оперативных действий подстанцию спасли.
В августе 1964 года, когда при прокрутке оборудования рухнула галерея, унесшая из жизни четверых рабочих. Я лично участвовал в разборке этих завалов и высвобождению из-под обломков одного из рабочих (еще живого). Скончался он на моих глазах. Такая беда не забывается, она связана с большими переживаниями, с одной стороны, а с другой, закаляет характер, вырабатывает силу воли.
Но вернемся к нашему случаю. Хорошо, что я до совещания ознакомился с ситуацией, и было уже принято решение, и я был уже уверен в успехе дела. Повторюсь еще раз – главное, не было жертв, а «железяки» подлежат восстановлению.
И я понимаю Николая Михайловича Ширихина, который всю свою трудовую жизнь проработал на эксплуатации турбин машинного зала, где все ходят в белых халатах. А, когда он увидел такое зрелище, то, понимаете, это не для слабонервных. А потому, что он мог сказать? Да и все другие руководители промышленных предприятий тоже.
В такой ситуации руководителю нельзя оказаться слабым, ибо это сразу передается на подчиненных. Возьмем того же Александра Васильевича Мурашева. Он ненадолго потерял контроль над собой, а уж когда приняли решение, в голосе его появилась уверенность и работа закипела.
Мы с ним практически там жили, работали по скользящему графику. В расчетах мы не ошиблись, для восстановления разрушенной стены нам потребовалось 5 дней, и 31 декабря все успели к праздничному столу. Я не знаю, будут ли это читать нынешние руководители города, а Александру Васильевичу Мурашеву, считаю, надо было бы установить мемориальную доску в нашем городе — он этого заслуживает.
Но не всегда было так мрачно, были и радостные моменты. Об одном из них хочется вспомнить — его история связана с жизнью нашего города.
1 января 1975 года мне на квартиру звонит Дмитрий Иванович Гикалов и сообщает, что мы с ним должны быть 2 января в 10-00 на бюро Обкома партии. Что за вопрос, он не знал. Выезд в 5 утра от здания Горкома. Вероятно, предстоял отчет за год и я пошел в кабинет за бумагами, сел еще раз проанализировать итоги 1974 года, вроде бы показатели за год были неплохие, я остался доволен.
В Обком приехали в 9-30, встретили начальника Главсредуралстроя С.В. Башилова, он тоже был не в курсе, по какому вопросу нас собирают. На этом совещании из 18-ти трестов были приглашены пять управляющих. А потому решили сесть все вместе. Началось совещание. Вышли все члены Обкома и Яков Петрович Рябов открыл совещание. Начал с показателей по области, отдельно по Главсредуралстрою. Докладывал он минут десять. «А теперь послушаем руководителей трестов» — сказал он. Я был уверен, что меня вызовут первым, поскольку в этом случае в силу вступает алфавит, а моя фамилия начинается с четвертой буквы алфавита. Так оно и случилось. Я поднялся на трибуну и стал докладывать. Члены президиума слушали внимательно и, когда я доложил о вводе в эксплуатацию первой очереди Лайского свинооткормочного комплекса, тут Я.П.Рябов оживился и сказал членам президиума (я это запомнил точно) следующие слова: «Не будем больше томить приглашенных». Все согласились, многие заулыбались. И Яков Петрович торжественно объявляет: «За успешное выполнение задания народохозяйственного плана по вводу комплекса руководители города и стройки поощряются руководством Обкома партии и Обкома профсоюза специальной грамотой и разрешают сформировать группу работников города Качканара для поездки на 24 дня по маршруту Египет – Турция. Руководителем группы назначается первый секретарь горкома Качканара Гикалов Дмитрий Иванович. Дается месяц для формирования группы в количестве 30 человек. Выезд из Одессы — 5 февраля». В зале наступила мертвая тишина. Минуты три никто не проронил ни слова. Я так и стоял на трибуне, не зная как себя вести. Это было очень неожиданно и приятно. Но я как-то смог преодолеть свои эмоции, волнение и поблагодарить за доверие.
Коллективы всех приглашенных управляющих были также поощрены, но индивидуально. Съездили мы прекрасно. Рассказывать не буду подробно – многие еще живут в городе и помнят этот случай. Просто опишу маршрут: Свердловск – Москва – Одесса. 5 февраля на теплоходе «Литва» до Александрии (двое суток), Александрия – трое суток. Затем поездом до Луксора, а обратно ехали снова на автобусе с заездом в разные города. Снова теплоход «Литва» — до Стамбула (на неделю) и до Одессы. Ограничусь фотографиями из личного архива. Думаю, многие себя там увидят и вспомнят это удивительное по тем временам путешествие.